Сергей Лукьяненко - Глубина [сборник]
Совершенно не представляю, как Вика отреагирует. Раньше догадался бы легко. Сейчас — не знаю.
— Она мне самой понравилась. — Вика улыбнулась. — После Мадам — самая приятная личность. Мне даже захотелось пойти работать в этот дурацкий «Лабиринт Смерти».
— А как же реальный мир?
— Тогда — подрабатывать…
— Не надо. Хватит в нашей семье одного ненормального, не выбирающегося из глубины.
— Леонид…
Я посмотрел Вике в глаза.
— Найди Темного Дайвера. Найди и поговори. Выясни, чего он хочет.
— Он найдет меня сам, Вика. Я ведь пустил дезу, что Дибенко нанял меня убить Темного Дайвера.
— И дезинформация стала реальностью… Леонид, ты ведь не собираешься этого делать?
— Нет. Наверное — нет.
— Вот про «наверное» — забудь. Тот паренек мог не знать, что творит, когда стрелял. Ты — будешь знать. И будешь помнить, всегда.
Она была сейчас очень серьезной, моя Вика.
— Он уже стрелял в нас, Вика.
— В ответ на ваши выстрелы.
— Не важно. Он ворвался в чужой дом.
— Он все-таки хотел диалога!
— Вика, у него есть оружие третьего поколения.
— Это только слова Дибенко. Темный Дайвер мог блефовать, мог угрожать. Но разве он кого-то убил?
— Когда он убьет, Вика, я тоже это буду помнить всю жизнь. И не знаю, что будет для меня больнее: знать, что убил я, или что убили моего друга.
— Леонид… — Она вздохнула. Снова прижалась ко мне. — Ну Леня, Леня…
Почему я как каменный?
Я хочу отомстить?
Или не готов простить?
Или, вот ведь что самое страшное, завидую тому из нас, кто сохранил в полной мере всю свою силу? Сохранил — и отбросил все те правила, нормы, что всегда опутывали дайверов.
Может быть, я и этому завидую?
Этой лихой бесшабашной свободе, с которой Темный Дайвер преследует Дибенко, заставляя скрываться создателя самой глубины? Веселому азарту, с которым он вошел в дом Чингиза, принуждая нас к разговору, легкости, с которой нажал на спуск — не на игровом полигоне «Лабиринта», а в обычном мире Диптауна?
Я не знаю, кто и почему назвал его Темным Дайвером. Может быть, прозвище заслуженное. Если он так назвал сам себя — это еще хуже. Это позиция.
— Не делай необратимого, Леня!
— Знаю.
— Никогда не делай необратимого. Одно слово «ненавижу» не искупит десять слов «люблю». А одну смерть…
— Знаю, но одна смерть уже случилась!
Я замолк, услышав собственный голос. Хочу отомстить, или не могу простить? Вот в чем вопрос.
— Вика…
Ее лицо все-таки стало мокрым, я ощутил соль на губах.
— Вика, я попробую. Я действительно попробую.
— Ты — дайвер, Леня… помни это…
— Я…
Руки вдруг стали горячими.
А слова — просто ненужными.
— Я не дайвер, Вика… сейчас и здесь.
— Ты черт знает сколько не спал… — Она улыбнулась. — Уверен?
Я кивнул.
— Уверен. Этой ночью я не хочу смотреть на звезды. И говорить о врагах — тоже.
Вика кивнула. И я увидел, как сквозь слезы проступила ее улыбка:
— Ладно… звезды подождут. Я их попрошу. А врагов и спрашивать не станем.
10
Проснуться утром — это хорошо.
Именно утром, не к полудню, когда бьет сквозь шторы резкий солнечный свет, шумят машины, визгливо кричат дети, а голова с самого утра не отдохнувшая, а усталая.
Встать в восемь утра… для обитателя Диптауна это почти подвиг.
Вика поднялась раньше. Я слышал, как она ходит по кухне, что-то негромко напевая, как бормочет включенный телевизор. И пахнет чем-то вкусным. И можно понежиться в кровати, не вспоминая ни о какой глубине, о мелких и крупных дрязгах, о ненужных подвигах, о хитрых интригах виртуального мира… интригах, которым место в мусорной корзине, которые успеют пожухнуть к вечеру и рассыпаться в прах на следующий же день.
Ритм… бешеный ритм Диптауна. Я люблю его. Но иногда так хочется забыть о жестяном ящике, набитом микросхемами, не открывать волшебные ворота в огромный и пленительный мир. Побыть в обычной комнате, где отстают у потолка обои, где скрипит рассохшийся паркет, тянет холодком из форточки… где женщина, которую любишь, напевает на кухне, готовя завтрак для тебя, лоботряса…
— Ленька, внимание…
Когда Вика появилась с подносом в руках, я оторопел.
— Я тебя хоть раз поила кофе в постели?
— Нет, — честно сказал я.
— Исправим упущение.
…Это только в фильмах красиво выглядит. Или у них там кровати другой системы. И пищеводы иначе устроены. Пить полулежа — это еще ничего, а вот есть — совсем другой коленкор. Континентальный завтрак — дело хорошее, но тосты имеют обыкновение крошиться, причем не на поднос, а на постель. Яйца всмятку — и те плохо бьются о поднос, когда тот лежит на толстом одеяле, а под одеялом собственный мягкий живот.
— Можешь честно хвастаться друзьям, что жена приносит тебе завтрак в постель, — сказала Вика. — Только не уточняй, как часто. Ладно?
— Ладно.
И все равно мне безумно приятно. Пусть даже я предпочитаю завтракать сидя, умывшись и почистив зубы.
— Вика, — отхлебывая кофе, спросил я. — Как у тебя планы на сегодня?
— Работать. Я позвонила, что немного задержусь… но именно немного.
— Ты можешь сегодня забыть про работу? Давай куда-нибудь сходим. В театр. На концерт. Просто побродим где-нибудь…
Вика смешно надула губы.
— Ага… хорошо бы… Но не выйдет.
— Почему?
— Потому что ты тоже работаешь сегодня.
Она улыбнулась, чмокая меня в лоб.
— Не хочу, — тоном капризного ребенка воскликнул я.
— Это очень хорошо, что не хочешь. Но надо. Ты поедешь к своим друзьям. Вы решите, что делать с файлами Дибенко. Вы свяжитесь с ним… попробуете найти Темного Дайвера. И разберетесь наконец, что со всем этим делать.
— Кто и что хочет делать, — уточнил я.
— Именно. Найдите баланс интересов. Мое мнение — не стоит сейчас этой штуке появляться в мире. Во всяком случае, широко и открыто. Человечеству не хватает только искусственного интеллекта и людей, обретших бессмертие в электронном мире… для полного психоза. Мне кажется, что Дибенко это понимает. И этот… Темный… не может не понимать. Чего-то же он хочет? Вряд ли раздать файлы всем желающим или довести Дибенко до банкротства и самоубийства. Деньги, власть, слава, уязвленное самолюбие… Ищите мотив. Ищите компромисс. Это мое вам напутствие… со стороны прекрасной части человечества.
— Ладно. — Я улыбнулся. — Попробуем…
— И береги себя. — Лицо Вики стало серьезным. — Пожалуйста. Если увидишь Темного Дайвера — выныривай. Вдруг Дибенко прав, и он вооружен?
— Хорошо.
— Леня… я понимаю, что это не шутки. И что теперь вы все рискуете жизнью. Мальчишку вы лучше вообще не берите с собой в Диптаун — он потенциально самый удобный заложник.
— Да. Я скажу Чингизу.
— Мне очень не хочется забывать то, что я говорила вчера. Забывать, чтобы взять в руки оружие и самой выходить на охоту. Но ты же знаешь, я это сделаю.
— Знаю.
— Тогда береги себя. И причешись.
Я поперхнулся кофе от столь причудливого переплетения советов. Но Вика уже отставила поднос на тумбочку, встала с кровати, оправила юбку. Улыбнулась.
— Мне пора. Удачи, Леня. Крепкого коннекта, быстрого пинга…
Интересно, как на самом деле провожают на войну?
Не знаю… слава богу. Сам не провожал, меня не провожали. Крутятся в памяти картинки — из школьных учебников, из книжек, из фильмов. «Со щитом или на щите…» Разноголосый бабий вой… Молчаливый, даже не молящий — смирившийся загодя со всем, что может случиться, взгляд…
Или так — «крепкого коннекта, быстрого пинга». Даже это пожелание устарело. Не через модем я вхожу в глубину, чтобы замирать истуканом на время разрыва и восстановления связи, притормаживать с ответами, когда связь просто ухудшается. Но нового пожелания еще не придумано… или мы его просто еще не слышали.
Надо попытать Пата или Илью. Молодежи лучше знать.
А еще неделю назад я бы подумал, что надо найти и спросить Ромку…
Хлопнула в прихожей дверь. Я встал, стряхнул с постели крошки прямо на пол. Вечером обязательно устрою уборку. Вике будет приятно. И пол помою. И даже с полок и шкафов пыль сотру.
А сейчас — собираться.
Душ. Ледяные и горячие струи. Мускусный запах геля.
Кто там собирался не идти сегодня в глубину?
Да был тут один такой…
Я провел по запотевшему зеркалу мокрой рукой. Посмотрел на себя. Краснота из глаз почти ушла. И чуть-чуть разгладились губы, привыкшие сжиматься в тонкую нить.
Компромисс?
Посмотрим. Как получится. Худой мир лучше доброй ссоры.
